Издано 26 декабря 2010.

Олеся сидела за столом. Перед ней лежала недавно изданная книга «Российская кинология начала XXI века». Твёрдый переплет был завёрнут в превосходно оформленную суперобложку, а многие страницы украшены качественными цветными фотографиями из Российского кинологического архива. Олеся открыла оглавление и начала бегать глазами по названиям глав, посвящённым разным регионам России. И вдруг — как кипятком обдало! Взгляд остановился на главе «Трудности становления спортивной кинологии в Омске». Глубоко вздохнув, женщина нашла нужную страницу и принялась читать с наугад выбранного абзаца:

«Положение усугублялось монополизацией городского околокинологического рынка со стороны полукриминальной секты „Белый Ух“. Созданная госпожой Н., эта структура захватила все ключевые средства массовой информации, назойливая реклама т. н. „учения белого уха“ заполонила не только газетные полосы и журнальные колонки, но и телеэкран. Секта нацелилась не столько на углубление результатов достигнутого, сколько на постоянное расширение собственного влияния. Исходя из этой цели, госпожа Н. добилась существенного увеличения числа адептов, для чего образован ряд подставных организаций: „Академия Повышения Квалификации“, „Текущая Группа“, „Школа Победителей“ и т. п. Все организации создавались по иерархическому принципу».

Олеся на какое-то время закрыла глаза. Уже много лет как госпожа Н. передала ей бразды правления сектой, старые раны давно зажили, но на душе было тоскливо. Золотые годы «Белого Уха» остались в прошлом, а сейчас — унылое и однообразное заколачивание бабла. О былом величии секты напоминали лишь строки в книге. Олеся пропустила несколько абзацев и наткнулась на этот:

«К концу первого десятилетия XXI века секта, подстрекаемая резко возросшими аппетитами госпожи Н., окончательно отказалась от норм морали и ввязалась в ничем не ограниченную борьбу за укрепление гегемонии среди омских околокинологов. Амбиции руководительницы подогревались железной дисциплиной внутри секты. Белоуховцы провели серию краж и грабежей у противников, начали беспрецедентную кампанию по их шантажированию и запугиванию. Сектанты отнимали дрессировочные площадки у конкурентов, подтасовывали результаты внутригородских соревнований, занимались финансовыми аферами на самом высоком уровне. Существование разветвлённой сети „Белого Уха“, опутавшей своей паутиной не только околокинологию, но и кинологию города, стало ещё одним серьёзным симптомом глубокого кризиса в омском собаководстве».

Олесе грустно было читать эти строки. Она снова закрыла глаза, но ненадолго. Пролистнув целую страницу, женщина увидела:

«Тем не менее, писательская деятельность посредственного литератора Барбитурата лишь сплотила стройные ряды адептов „учения белого уха“. Основоположница „учения“ воспитала в них стойкую ненависть к „врагам“, одним из которых объявлен Барбитурат. Некоторые сомневающиеся отшатнулись от „учения“, но идейно крепкие сектанты ещё больше уверовали в сверхъестественную гениальность госпожи Н. и Юрия Мазаевича. Многим омским кинологам ситуация казалась безнадёжной, о чём свидетельствовали расхлябанность и бессистемность местного собаководства. Пессимисты утверждали, будто атомизация кинологии в регионе мешает эффективно противостоять поползновениям высокоорганизованной секты.

Однако именно бессистемность помогла кинологам одержать победу над околокинологами. Хаотичное распространение информации о собачьем спорте в других регионах России породило недовольство многих омских заводчиков засильем „Белого Уха“, и это недовольство росло по мере укрепления связей с заводчиками других городов. Постоянные выезды белоуховцев за пределы города и даже страны способствовали возникновению „неудобных“ вопросов, связанных с атмосферой „осаждённой крепости“ внутри секты, с отставанием „Белого Уха“ от новейших спортивных требований. Создательница „учения“ пыталась решить проблему ограничением и даже запретом контактировать с внешним окружением. Позже начались бойкоты соревнований, но тщетно: омичи, находившиеся вне пределов организации, свободно общались со всеми и распространяли актуальную информацию в родном городе».

Глаза Олеси скользнули по цветной фотографии, которая прилагалась к абзацу. На ней были запечатлены пьяные белоуховцы с обезумевшими взглядами на одном из выездных соревнований.

«В самом Омске появилась почва для стихийных протестов против гегемонии секты. Протестовали не только заводчики, но и обычные собаководы. Бойкоты околокинологов вызвали ответные бойкоты кинологов. Тем не менее, сектанты лихорадочно метались между бойкотами и праздничными мероприятиями, пытаясь привлечь как можно больше потенциальных противников к совместным соревнованиям. Неоднократно отмечалась изобретательность госпожи Н. в придумывании оригинальных конкурсов и призов.

В конце концов, череда неорганизованных и разнонаправленных бойкотов привела к низведению „Белого Уха“ до уровня маргинальной коммерческой организации районного уровня. Госпожа Н. отказалась от руководства сектой в пользу дочери. Это событие значительно улучшило ситуацию на околокинологическом рынке города, хотя практически не повлияло на омскую спортивную кинологию: спортсмены как занимали, так и продолжают занимать высокие места на соревнованиях общероссийского уровня».

Да, всё так и есть. Секта по-прежнему приносит стабильный доход её руководству, поскольку не иссякает количество тех, кого приводит в изумление умение собак выполнять команды и красиво ходить на показательных выступлениях. Как и раньше, Олеся и её помощницы радуют участников мероприятий неожиданными конкурсами и приятными сюрпризами. Но большие амбиции перечёркнуты. Женщине стало жаль свою мать — госпожу Н., много сил и времени отдавшую ради иллюзорного величия Учения Белого Уха. Олесе больше не хотелось читать это издание, и она положила книгу на полку.